Она встретила его в одном из столичных клубов, случайно попавшись ему на глаза. Он всегда питал слабость к девицам невысокого роста, с пышными формами, но не настолько пышными, чтобы кто-нибудь мог назвать ее толстушкой. Чуть больше полутора метров ростом, с пышной попой и обхватом бедер не менее 95 см., с ярко выраженной талией и третьим размером груди, 19-летняя провинциальная красотка пленила столичного бизнесмена. Пленила своим игривым и дерзким взором невинных голубых глаз, оттененным вьющимися каштановыми волосами и достаточно высокой эрудированностью для деревенской девочки — сказывалась золотая медаль в школе. Роман развивался стремительно…
Клубы, тусовки, первый визит домой. В его особняке в престижном районе быстро появился собственный угол Юли: изящное, на хромированных ножках трюмо и трех-секционный гардероб, который всего лишь за три похода по магазинам был загружен тысяч на 100 рублей, не меньше. Она вкусила радость богатой жизни, начала чаще капризничать, приписывала себе и только себе столь яркий успех.
Будучи рожденной в многодетной и очень бедной семье, Юля считала, что уж ее-то жизнь точно удалась. Секс ее не впечатлял особенно — у Максима между ног внушительно вздымался 21-сантиметровый член приличной толщины, которым он ни разу не входил в нее больше, чем на две трети и даже тем причинял сильную боль. Но Юлю возбуждало само осознание того, что ей достался настолько породистый и годный «жеребец».
В тот роковой вечер Максим прилично выпил в клубе, да и Юлину голову вскружили четыре бокала шампанского, после которых она предложила отвезти Макса на его белоснежном «Лексусе» сама.
— Нет, сейчас вызовем такси и все. Машину утром Павел заберет, — Макс был непреклонен. — Ладно еще без прав трезвой, но не в таком виде!
— Ну, ты что? Ночь же… уже 3 часа. Всего-то ничего ехать! Я нормальная! — слегка осоловелым взглядом посмотрела на него Юля, явно обижаясь на отказ. — Ну, пожалуйста!!
— Юль, это не твой колхоз. С ментами я договорился бы, даже если бы тебя остановили без прав, но в пьяном виде и без прав сейчас ездить не очень уж и престижно. Это не обсуждается!
— Опять ты про мой колхоз!! Да пошел ты!! Вали куда хочешь, я домой поеду сама! — Юля психанула и пошла в соседний зал, где заказала себе два крепких коктейля с абсентом. Раздался звонок от Макса. Она сбросила его и выключила телефон. Залпом осушив подряд оба напитка, она пошла вон из клуба.
Выходя из заднего входа, она бросила взгляд на машину Макса, все еще стоявшую на парковке, как вдруг вспомнила, что он отдал ей ключи — носить их в кармане ему было неудобно. Голова чуть — чуть плыла и Юля решилась доказать Максу, что способна даже без него доехать домой.
Машина привычно мигнула фарами. Нажатие кнопки и ласковое мурчание почти 300 лошадей под капотом трепетно окутало ее. Пристегнуться. Задняя. Вперед. Чуть — чуть газу и уже спустя пару минут она мчалась под сотню километров в час по ночной Москве. Красный свет… да к черту его, никого же нет! Скорость пьянила ее сильнее, чем алкоголь. Фонарные столбы слились в яркие полосы, как на фото креативного художника. Лишь редкие автомобили опасливо прижимались в сторону или же, наоборот, неслись еще быстрее нее.
Впереди замаячила оживленная часть улицы, парковка возле какого-то клуба с несколькими десятками автомобилей. Кажется, там кто-то дрался, потому что вдруг через дорогу побежал человек, за которым гнались двое. Юля, не пытаясь затормозить, решила объехать человека и попыталась вывернуть, но вдруг поняла, что ее несет прямо на парковку. Врассыпную бросились люди. Последовал удар. Еще удар. В машине одна за другой хлопали подушки безопасности. Вдруг навстречу поднялся асфальт, и она увидела перевернутую улицу, которая достаточно быстро отдалялась от нее. Еще удар. Звон стекол. Темнота.
Очнулась Юля в небольшой палате, обмотанная проводами и под капельницей. Голова болела, память услужливо подкинула самые яркие мгновения, заставив ее ужаснуться. Где же Максим?! Что она наделала?! Что теперь будет?! Два дня ее посещала лишь медсестра, да один раз заходил врач. Выходить ей не разрешали. В диалог не вступали, ограничиваясь лишь медицинским общением. Юля начала паниковать — может быть, это тюремная больница?! Со здоровьем все было почти в порядке — ушиб головы, легкое сотрясение, немного синяков и ссадин. 8 подушек безопасности и ремень сделали свое дело, она отделалась очень легко.
На пятый день пришел Макс. Грустный, злой, но какой-то… необычный. Он едва заметно кивнул, отстранил попытавшуюся кинуться в объятия Юлю и молча протянул газету.
«Пьяная девушка на «Лексусе» повредила 9 машин и разгромила элитный ночной клуб. Есть пострадавшие» — заголовок заставил ее посереть лицом и испуганно посмотреть на Макса.
— Ты врезалась в четыре машины по касательной. Потом тебя развернуло, и ты зацепила еще две. Одна из них — лимузин, который не был застрахован. Потом ты перевернулась и, помяв крышу еще трем авто, впечаталась в стеллу-баннер клуба и упала прямо на входные ступени. Один человек в тяжелом состоянии, трое отделались травмами средней тяжести, — Макс, с хладнокровием диктора по ТВ, рассказывал итоги ночных подвигов Юли.
Девушка обомлела. Это конец. Это тюрьма.
— Меня посадят? Когда? — охрипшим голосом спросила она.
— Посадят? Да нет, милая, за такие вещи глупых провинциалок в Москве пускают на дно реки или продают цыганам. На органы или в бордель, но ты что вся, что по частям, не стоишь даже одной пятой причиненных проблем, — голос Макса стал злым. — Все уже решено, потерпевшие претензий не имеют. Основная часть поврежденного имущества застрахована, но не вся — остальное я покрыл из своего кармана, в том числе и расходы на лечение пострадавших. Твоя выходка обошлась мне в семь миллионов. Рублей, конечно. И это не считая моей разбитой машины, вопрос со страховкой на которую еще не решен — ты не имела права ей управлять.
Юле захотелось умереть. Тут же. Сразу.
— Я все верну. Отработаю. Верну, слышишь! Прости! Буду домработницей, не буду просить ни копейки у тебя, все верну! — она зарыдала.
— Это нереально, малыш, — Макс погладил ее по голове. — Это большие деньги даже для меня и если ты будешь работать лично на меня или еще на кого-то, мыть, убирать, стирать — твой труд не стоит больше 30-40 тысяч рублей в месяц. 7 миллионов ты будешь отрабатывать… почти 15 лет.
— Тогда убей… прости… — Юлю трясло. — Только прости!
— Прощу. Давай так, на год ты переходишь в мою собственность. В рабство. Без границ, — Макс напрягся, осторожно всматриваясь в ее лицо. — А потом хочешь — оставайся, если не понравится, хочешь — езжай на все четыре стороны.
— Я на все согласна! — Юля закивала. — Я все сделаю.
— Ты понимаешь, на что соглашаешься? Ты станешь вещью. Я буду делать с тобой все, что захочу. Как в плане бытовом, так и в плане сексуальном. Если я захочу от тебя минет пять раз на день — ты его сделаешь. Если я захочу трахнуть тебя бутылкой от шампанского или заставить вылизать языком пол с моей спермой — ты это исполнишь. Если у меня не будет поблизости туалета, то… — Макс сделал зловещую паузу. — Ты будешь моим туалетом.
Юля побледнела. Она ожидала что угодно — пусть и сексуальные домогательства и извращения, но не настолько же! Впрочем, выбора у нее не было.
— Д-д-да, х-х-хорошо… — она стала заикаться и ее затрясло. — Только, прошу, не повреди меня. Я еще детей хочу…
— Вот и славно. Через неделю тебя выпишут. Придут из полиции, рассказывай все как есть: пила, ехала, попала в аварию. Виновата. Они все сделают как надо. Пока, солнышко, нас ждет необычный и интересный год! — Макс подмигнул и пошел прочь, щелкнув замком двери. Ее действительно закрыли…
Прошло две недели. Юлю пару раз допрашивали, выписали из больницы, и она сидела у Макса в особняке под домашним арестом. Ничего страшного не произошло, разве что Макс стал более грубым и все чаще командовал ей. Сделай. Быстро. Принеси. Подай. Срочно. Он все чаще показывал ей, что она потеряла все свои права, но ее это очень даже устраивало. На дно Москвы-реки не хотелось, официанткой в забегаловку тоже, а 7 миллионов даже богатые люди не прощают никому просто так, без компенсации.
Вечером следующего дня Максим зашел к ней с тонкой папкой в руках и сел рядом. Юля, лежавшая на кровати, насторожилась — что-то было в его лице неожиданное.
— У меня плохие новости. Ты бесплодна. Видимо, с рождения. Излечение невозможно, — Максим протянул какие-то бумаги. — Ты стала настоящей вещью, тебя даже можно не жалеть.
Он вдруг схватил ее за волосы и притянул к себе.
— Слышишь? Больше никакой жалости! Годовой отсчет исполнения нашего договора начинается сегодня!
Максим толкнул ее на кровать и, поднявшись, стал расстегивать свои джинсы. Его член на глазах распирал трусы, а сама Юля почувствовала теплый зуд между ног — ее это заводило, она втайне любила грубый секс, но с елдой Макса это было невозможно. До сегодняшнего дня, пока он боялся причинить ей боль.
Максим схватил какой-то крем с тумбочки и щедро выдавил его себе на пенис, растирая по всему основанию и закрепляя мощный стояк.
— Легла, сука! — он распахнул полы ее халатика и одним резким движением вошел в нее, погрузив большой член почти полностью. Юля истошно закричала – головка ударила ее прямо в матку, заставив прогнуться от необычного чувства и сильной боли.
— Что, нравится мой дурашка на всю длину? — прошипел Макс, трамбуя ее внутренности своей взбесившейся палкой. — Н-на, н-на, получай!
Он грубо сношал ее, завернув руки за голову. Кусал ее грудь и бил по ней, отвесил две ощутимых пощечины и в момент своего оргазма до крови прокусил ей губу.
Она лежала, широко раскинув руки и ноги, не в силах пошевелиться. Болело влагалище, болело в глубине живота. Сперма сгустками вытекала из ее дырки.
— Прости, если был груб. Но мне это нравится. А это, чтобы ты не расслаблялась… — Макс вдруг достал откуда-то внушительного диаметра черный фалоимитатор и грубо вставил его в растерзанное влагалище. Юля вскрикнула и замерла, прислушиваясь к новым, распирающим ее ощущениям. Было больно, страшно, но в то же время как-то особенно приятно: игрушка заполнила ее всю, закупорив находившуюся в ней сперму.
С этого дня вся жизнь Юли превратилась в непрекращающийся извращенный порнофильм. Лишь днем, пока Макс где-то мотался по делам, она могла отдохнуть от вечерних и ночных забав, но и в его отсутствие она была вынуждена носить в себе различные фалоимитаторы, пробки и другие секс-игрушки. Максим мог позвонить по скайпу в любой момент и попросить продемонстрировать закупоренную попку или влагалище, и коль Юля ослушивалась его, вечером ее ждало суровое наказание.
Лишилась она и анальной девственности на пятый день ее рабства. На этот раз Макс оказался затейником и привязал ее к кровати попкой к верху, подложив ей под живот одеяло. Он вдоволь поизмывался над ее задницей своими пальцами, вводя сразу по три и быстро-быстро надрачивая ее. Затем на штурм ануса отправилась стеклянная пробка, которая с трудом, но все же проникла в нее с первого раза, причинив боль и расперев анус сантиметра на три в диаметре. Через полчаса, пока Макс сварил себе кофе и поужинал, анус Юли был готов к принятию его члена.
Он вбил его одним рывком, загнав по самый лобок и заставив Юлю протяжно завыть: рот ее был закрыт шариком-кляпом. В тот вечер он поимел ее в зад три раза и даже ночью, проснувшись в 3 часа, он подошел к ней, бесцеремонно вогнал в воспаленный анус свой елдак и стал бурно сношать, не заботясь о ее ощущениях.
В течение месяца Макс накупил целый шкаф самых разных сексуальных приспособлений, которые охотно испытывал на своей рабыне. Плетки всех мастей на протяжении нескольких недель терзали задницу, промежность и грудь Юли, пока не стали привычным элементом ее наказания за допущенные провинности. Наказывал ее Макс за все: за не выглаженную рубашку, за пролитый кофе, за неубранную вещь, за поданный остывшим суп — все это влекло самое изощренное и, подчас, болезненное наказание. А если он еще и возвращался домой в скверном настроении, то издевательства приобретали некий садистский оттенок. Всего-то несколько недель назад она, Юля, требовала от Макса различных компенсаций за свое «плохое настроение», а сегодня молилась каждый день, чтобы он пришел навеселе.
Секс стал больше напоминать изнасилование, но именно от него, после наказания и издевательств, Юля кончала как заведенная. Неважно, истязал ли он ее огромным фалоимитатором или же порол перед этим — оргазмы захлестывали ее неудержимой волной, бешеным цунами, настигая в самые неприятные, казалось бы, моменты.
Через два месяца, когда вагина Юли познала первый жесткий фистинг, а в анус легко вошла пивная бутылка по самую середину, у нее случилась истерика и нервный срыв. Она кричала, визжала, просила убить ее или сдать в полицию, только не мучать и отпустить. Максим нежно поглаживал ее по голове, целовал в лоб и уговаривал успокоиться, обещая быть с ней помягче, но другой рукой при этом все глубже и глубже проникал в ее растянутое и уже потерявшее былую тесноту влагалище.
Проникнув выше запястья, его рука касалась пальцем входа в матку и, неожиданно для уже начавшей успокаиваться Юли, он проник в самое сокровенное женское место своим пальцем. Маточный оргазм, конвульсии и потеря сознания на полчаса стали результатом такой забавы, но Юля втайне надеялась на повторение — настолько искрометным получилось это запретное и извращенное удовольствие.
Несмотря на обещания, со временем рабство становилось все более унизительным. Однажды, заставив делать ее минет сразу после работы, Макс неожиданно стал мочиться ей прямо в рот, прижав ее голову изо всех сил к себе и не давая ей вырваться. Утром она проронила пару капель его спермы во время минета, запачкав ему штаны и он пообещал наказать ее вечером. Это и было наказание.
Захлебываясь мочой и кашляя, Юля покорно сглотнула все, что Макс, видимо, копил целый день. Ее тут же вырвало и, к огромному ужасу, прямо на ботинки мужчины. Он извалял девушку в ее же рвотной массе, избил плеткой, а остаток дня она провела с огромным, жужжащим фалоимитатором в заднице, распятая на кровати.
Макс, проходя мимо, наносил ей плеткой несколько ударов и шел по своим делам: смотреть телевизор или копаться в своем ноутбуке. Перед сном он устроил жесткий, беспощадный фистинг в попку и влагалище двумя руками, от чего Юля орала, как резаная, кончая и теряя сознание. Произошедшее настолько ему понравилось, что руки Макса теперь регулярно бывали в обоих ее отверстиях одновременно, причиняя и боль, и удовольствие одновременно.
Иногда, связывая ее в самых разных позах, он заставлял вылизывать свою промежность языком. Анус, мошонка, член — везде побывал ее ушлый язычок. Максим тщательно следил за собой и, надо признаться, такое действие доставляло Юле куда больше приятных ощущений, нежели порка.
Передышка выдалась внезапно — на четвертый месяц Максиму срочно пришлось уехать на три недели, после чего он возвращался на пару дней и вновь уехал еще почти на месяц — встречи с зарубежными коллегами и расширение бизнеса в Европу требовали постоянного присутствия. Однако и находясь вдали от дома, он раз в 2-3 дня требовал, чтобы Юля истязала себя фалоимитаторами и вибраторами перед камерой, командуя, какую игрушку и куда ей вставить.
Ослушаться она не могла — ведь, вернувшись, он бы наказал ее так, как никогда прежде. Именно эти недели доставили Юле массу удовольствия, ведь ублажать саму себя, пусть и по команде мужчины, было куда приятнее, нежели быть жертвой изнасилования или лежать с огромной пробкой в заднице между иссеченных плеткой ягодиц.
Незадолго до полугода ее унижений, Макс изрядно напился и устроил ей настоящую пытку, задействовав купленную ранее, но так и не испытанную секс-машину. Нацепив на ее пышные груди вакуумные помпы, он крепко зафиксировал Юлю на кровати и ввел в ее влагалище шипованный, резиновый член от секс-машины. Включив ее, он некоторое время выкачивал грушей воздух из помп на груди, а потом, максимально создав вакуум, ушел в другую комнату, где и отключился от выпитого.
В таком состоянии Юля пролежала около 7 часов, пока он не проснулся — введенный до самого горла член-кляп не давал ей возможности позвать на помощь. Груди опухли и очень сильно болели, а влагалище сияло красной, натертой дырой. Все ее лицо было залито слезами и соплями, так как закрытое горло затрудняло ее дыхание и вызвало обильное слюноотделение и насморок. Она испытала не менее 15 оргазмов и последние часы после рассвета провела в беспамятстве, терзаемая беспощадной машиной и сотрясаемая бесконечными оргазмами. Максим сжалился над ней и три дня не прикасался, довольствуясь лишь минетами.
Полгода рабства они отпраздновали весьма необычно: Максим на протяжении часа пытался ввести ей в задницу бутылку шампанского и не как-нибудь, а донышком вперед. Юля плакала, выла, пыталась вырваться — но он был непреклонен, погрузив до самой матки мощный вибратор с вращающейся головкой.
В какой-то момент бутылка скользнула внутрь, после чего он вдавил ее дальше середины. Юля, замерев от ужаса, чувствовала, как ее кишку распирает эта громадина, а через тонкую перегородку об нее ударяется дергающийся искусственный член. Раскупорив бутылку, он заставил Юлю, водя задницей, наливать из нее шампанское в бокалы, после чего они выпили. Юля, сквозь слезы, даже улыбалась — настолько смешно и глупо выглядело это празднование.
— Что смеешься? Весело стало? Исправим!
Он выдернул бутылку из задницы, которая даже не могла сомкнуться после такого, и погрузил ее обратной стороной, из которой в кишки Юли потекло шампанское. Она запищала, засучила ногами, но Макс крепко держал ее, вдавливая бутылку все глубже. Когда почти половина жидкости оказалась в ней, он вытащил бутылку и поднес к немного сжавшейся попке бокал. Наклонив девушку, он вылил немного содержимого ее задницы в стакан и передал ей.
— Пей. До дна!
Юля удивилась, на глаза навернулись слезы, но ослушаться его она не смогла и опасливо пригубила необычный напиток. Несмотря на то, что ее попке было почти кристально чисто — очищающие клизмы входили в обязательные гигиенические процедуры, вкус побывавшего в ней шампанского вновь вызвал у Юли истерику. Она откинула бокал и бросилась с кулаками на Макса, на что он, посмеиваясь, нахлестал ей по щекам и понес в спальню, где ее уже ждали привычно раскинутые по углам кровати кандалы.
На этот раз он высоко поднял ей ноги, заставил обхватить их руками и зафиксировал в такой позе. Из уже сжавшегося ануса периодически сочилось шампанское, оставляя мокрые пятна на постели. Заметив это, он резко загнал туда пробку диаметром почти в 6 сантиметров, заставив ее истошно запищать от боли и распирающего чувства.
Ту ночь она запомнила надолго: в ее дырках побывали, наверное, все секс-игрушки в доме. По два, по три вибратора, огромная пробка, руки Макса – все это терзало ее отверстия на протяжении нескольких часов, заставляя бурно кончать и терять сознание от боли и бесконечных оргазмов. Он вылил ей в задницу остатки шампанского и вновь закупорил ее задний проход огромной пробкой.
Алкоголь быстро впитался в кровь через прямую кишку и Юля, захмелев, сама стала подмахивать Максу на его грубые движения руки во влагалище. Оргазм за оргазмом накрывали рабыню к изумлению Максима, от чего он злился и все пытался вызвать в ней страх или боль.
Перевернув ее на живот, он вытащил пробку и, поставив ее на колени, вошел в задницу. Теперь проникновение члена давалось легко — он, что называется, со свистом влетал в ее прямую кишку, практически не встречая никакого сопротивления. Заперев на пару минут, он вдруг стал напрягаться, и Юля почувствовала, как что-то обильно полилось ей в анальное отверстие.
Он мочился в нее! Моча смешалась с остатками шампанского, распирая ее прямую кишку и вызывая дискомфорт. Мгновение и пробка вновь вернулась на свое место, заперев всю жидкость внутри девушки. Он связал ее и оставил лежать лицом вниз на кровати до самого утра, с переполненными мочой и шампанским внутренностями, введя в ее влагалище фаллос от секс-машины и включив устройство на неспешные, медленные проникновения.
Ночь показалась Юле бесконечной, на восьмом оргазме она потеряла сознание и пришла в себя лишь от нашатыря, которым Максим вернул ее к жизни. Увы, лишь для того, чтобы вставить в рот свой возбужденный член и начать туда мочиться, а затем и отымев ее в рот.
В тот день Юля упорно гнала от себя мысли о самоубийстве, не в силах больше бороться с осознанием того, что даже спустя год она не сможет жить без всего этого. Она стала настоящей рабыней, которая, испытывая боль и унижение, получала бесчисленные оргазмы и уже не могла себе представить жизни без пробки в попке или же крепких пут на кровати. Если раньше она считала дни до избавления, то сейчас она осознала, что теперь это — ее жизнь. Навсегда. До самого конца. А когда будет этот конец — зависело лишь от нее или от судьбы-злодейки.
Она стала вещью, секс-куклой, совмещенной с функциями кухарки и туалета. В нее мочился Макс, она исполняла все его прихоти и осознавала, что вернуться к нормальной жизни, завести себе семью или мужчину она уже не сможет. Юля сломалась, смирилась и в один прекрасный день предложила Максу заклеймить ее как настоящую рабыню. Макс согласился и, впервые за последние полгода, чувственно, нежно поцеловал девушку в губы, крепко обняв и прижав к себе, как будто и не было всех этих шести месяцев…
